Наталия Речка - Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей
– Милая, всё будет нормально, доверься мне, – внушал красивой женщине загорелый брюнет, прикрывая дверь в детскую. Женщина потянула его за руку, и они на цыпочках, тихо ступая, направились в спальню.
– Саша, следователь показался мне очень неглупым. Я кожей чувствовала, что он о чём-то догадывается.
– О чём он может догадываться, если ты сказала, что была знакома с убитым всего-то ничего, каких-то пару месяцев, – успокаивал Саша. – Аня, ты, главное, успокойся, обо всех новостях, неважно каких, сразу сообщай мне. Договорились?
– А новости могут быть только одни, Саша. Так что, готовься мне в тюрьму передачи носить, – Анна опустила голову вниз и закрыла лицо руками. – Какие у Валеры тогда были глаза…
– Хватит изводить себя воспоминаниями. Можно я закурю? – Не дожидаясь ответа, Александр достал сигарету, поднёс к ней зажигалку и глубоко затянулся.
– Ты, Саня, не видел, ты подошёл позже. Он сам бы никогда не зашёл в клетку один. Я открыла дверь, он едва занёс ногу за порог и посмотрел на меня, ожидая, что я войду за ним…
– Хватит, Ань…
– Мне важно, чтобы ты знал всё. Я тогда едва улыбнулась, он, вероятно, расслабился, и я его толкнула, резко закрыв за ним дверь. Он опешил от такого поступка, а я воспользовалась его замешательством, чтобы успеть запереть клетку. – Руки Анны дрожали, Саша взял их в свои и легонько сжал.
– Он сам нарвался. Вспомни, как он говорил, что собирался оказаться один на один с тигром? Вот, киваешь. А за свои слова мужчина должен отвечать.
– Матрос набросился так неожиданно…
– Знаешь, хоть царём зверей общепринято считается лев, но тигр тоже не ягнёнок. Какой-то неизвестный мужик нагло заходит в его дом, нарушая покой, чего-то вещает… Этот Валерик, кажется, зверя дразнил?
– Можно сказать и так, – Аня немного успокоилась, и устало посмотрела на друга. – Когда Матрос привстал на передние лапы, я сказала Валере: «Это тебе за Ирочку Медникову, я – её сестра». Кустовский обернулся и спросил: «Ты разве Медникова?»
– И ты ответила ему?
– Да, я успела произнести: «У нас разные фамилии, но отец один, и мы были самыми неразлучными сёстрами на земле, а ты нас разлучил».
– А попытаться оправдаться он уже не успел… – цинично выразился Александр.
– Матрос сделал прыжок, я бы даже сказала, выпад, и время Валеры закончилось.
Но за секунду до этого страшного момента я увидела глаза Валеры. Они смотрели зло, а рот криво улыбался.
– Я не говорил тебе…
– Что? Саша, не молчи!
– Я наблюдал за вами. Вы не могли меня видеть.
– Зачем? – Анна смотрела на него широко открытыми глазами.
– Понимаешь, я думал…
– Ну, что ты тянешь? Не трудно догадаться. Ты думал, я вновь решила встречаться с ним? Дай мне закурить.
– Я сам почти бросил, не хватало, чтобы из-за какого-то избалованного придурка-самоубийцы моя любимая приобщилась бы к вредной привычке. – Он посмотрел на Аню с улыбкой, привлёк её к себе и стал целовать. У неё крупным горохом потекли слёзы, а он целовал эти мокрые щёки, губы, и в его надёжных объятьях страх отступил далеко-далеко. Ей вдруг стало ясно главное: «Они вместе – она, Саня и Оленька, остальное уже не имело значения.
– Жаль, Ира уже никогда не будет со мной. Говорят, с годами становится легче, а у меня всё та же горечь на душе. Знал бы ты, какая она была! Её мама не хотела, чтобы мы общались, но Ира всё равно приезжала к нам, всегда привозила мне какие-нибудь подарки. Мы часто обменивались модной одеждой, размеры у нас были одинаковые. Некоторые общие знакомые отмечали наше сходство, как внешнее, так и по характеру. Дядя Серёжа так радовался нашей дружбе! Он как-то повёз нас в Москву, мы ходили слушать оперу, сидели так близко к сцене! А ещё в малый театр, театр сатиры… Мы тогда много гуляли по центру, дядя Серёжа нас даже в Кремль водил. Нам тогда казалось, что это только начало, а самое лучшее и интересное у нас ещё впереди…
– Всё пройдёт, всё пройдёт, – приговаривал Саша. Они сидели, обнявшись, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону.
– А этот Борцов пусть ещё докажет! – сквозь слезы выговорила Аня.
– Борцов – это тот следователь, который приходил к тебе? – Саша немного отстранился от Ани и задумался.
– Да, его все в городе знают, он, говорят, дотошный, все дела раскрывает.
– Тебе не о чем беспокоиться, Борцов – честный парень, мой боевой товарищ, он нас не выдаст, – уверенно произнес Саша.
– Не выдаст, потому, что вы воевали вместе? – в глазах Ани появился лучик надежды.
– Нет, не потому, что воевали, а потому что честный, – с улыбкой ответил Саня.
– Ты шутишь?
– Мне не до шуток. Борцов раньше всегда становился на сторону справедливости, а такие люди с годами не меняются. Правда за тобой и за теми женщинами, которые пострадали из-за этой сволочи. – Саша явно имел боевой настрой. И, хотя враг уже был повержен, огонь ненависти всё ещё полыхал в груди Александра. Он, как мог, сдерживал этот огонь, не давая ему вырваться наружу, и поэтому просил Иру избавить его от подробностей, которые он и так знал. Когда они с Аней познакомились, он сразу понял, что у возлюбленной есть тайны, стал копать и накопал даже то, о чем она сама уже позабыла. Анна смутно догадывалась про его всезнайство и однажды сказала: «Мне иногда кажется, что ты обо мне знаешь всё, а я о тебе ничего».
– Я ездила туда, где утонула Ира.
– Аня, я об этом уже слышал.
– Кажется, я тебе этого не рассказывала.
– Разве? Не понимаю, зачем вспоминать, всё в прошлом, – настаивал Александр.
– А местные жители долго помнили о той трагедии, про мою сестру писали в тамошних газетах: «Девушка тонула, звала на помощь своего приятеля, а тот даже не обернулся, наслаждаясь плаванием за буйками, спасатели бросились в воду, но опоздали, девушка быстро шла ко дну», «…поразительное равнодушие мужчины к своей девушке привело к трагедии». Одна женщина поведала, что Валера с Ирой часто ссорились, Валера позволял себе игнорировать мою сестру, подолгу с ней не разговаривал, бросал посередине дороги и шёл впереди, как будто Иры вовсе не существовало, а она пыталась его догнать, оправдывалась. Какой-то старичок рассказал, как она унижалась перед своим самодовольным кавалером, постоянно извиняясь, а Валера ей говорил: «Да кто ты такая, ты даже деньги зарабатывать не умеешь, машину не водишь, плавать и то не научилась». Старику настолько странными показались претензии молодого человека к своей девушке, что они надолго врезались в его память. Узнав, что я собираю сведения об утонувшей сестре, а в том городке новости разлетаются быстро, пожилой человек сам подошёл ко мне…
– Негодяй получил заслуженное наказание. А знаешь, на войне случалось убивать всех подряд, не разбираясь, кто враг, а кто так, рядом постоял. Замешкаешься, и конец, не ты, так тебя.
– Так ведь, то на войне…
– Война там, где людям помогают умереть преждевременно. Ты не должна всю жизнь изводить себя муками совести. Во всяком случае, он сам напросился, никто его специально не звал.
– Саша, каждое утро, открывая глаза и вспоминая то, что произошло, мне хочется снова заснуть и проснуться в то время, до того злополучного звонка, когда можно было послать Валеру ко всем чертям. Он бы остался жив, и я его никогда бы больше не увидела.
– Что сделано, то сделано. – Саша встал, подошёл к выключателю и потушил свет. Аня, съёжившись в комок от какого-то внутреннего холода, стала закутываться в большое двуспальное ватное одеяло. Она очень любила это одеяло, оно превращало вселенную в уютный островок. Сейчас самый близкий человек согреет её своим теплом, и на острове станет жарко, её тело и душа отогреются, и мир покажется не таким уж и мрачным. А утром они будут искать попугая, которого Оля выпустит из клетки полетать. Волнистый проказник устроится на карнизе, станет раскачиваться на занавеске или ходить важно по кухонному столу. Аня мысленно рисовала приятные сердцу картинки, и боль потихоньку отпускала. Саша, проникнув под одеяло, окружил её своими мышцами, дыханием и каким-то только ему всегда присущим знанием, что всё будет хорошо. Правда, вместо «хорошо» обычно использовалось другое слово-заменитель, но это значение не меняло, а напротив, его усиливало. Рядом с Сашей почему-то всё казалось намного проще и яснее, поэтому, когда он оставался на ночь, Аня спала как сурок.
Прошёл год и три месяца…
– Витя, ты торт выбирай, а я пойду, игрушки посмотрю.
– Так ведь дочурка у Борцова маленькая ещё, а там только мягкие игрушки.
– Ниночке год исполняется, самое время большого медведя дарить. Вить, у тебя был в детстве большой медведь?
– А как же? Потапычем звали.
– А моего медведя – Алёшкой.
– Марин, давай сначала вместе торт выберем, а потом к игрушкам направимся. Я сейчас возьму что-нибудь не то, а ты меня потом ругать будешь.
